Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем! [СИ] - Кристина Юрьевна Юраш

— У меня мышиных нор не хватает! — проскрипел Леший. — Мышей у меня восемь тысяч девятьсот штук… Ой, уже девятьсот восемьдесят. Погоди! Информация устарела! Девятьсот девяносто…

— А однажды про сучок плакал. Говорит, что теперь с сучком-то делать? А я ему говорю, что возраст уже! — сетовала бабушка. — Куда ж тебе сучок-то  нужен?

— Это у меня дерево любимое заболело. Ветку кто-то обломал! — скрипнул пень, мимо которого мы шли.

— Что ж я без него делать буду? — всхлипнула бабушка. Она остановилась и разревелась. — Кто ж мне еще жизнь отравлять будет? И старость? Как зашла в дом, а там никто диваном не скрипит и не кашляет! Тапками никто не шоркает! «Ась-ась!» —   не переспрашивает! Газету никто не отбирает! Кружки чистые! Лекарствами не пахнет! Найдите его, прошу вас… Не могу я без него! Всю жизнь вместе прожили…

— Прости, Леший, — выдохнула я тихо-тихо. — Но так с женой нельзя!

— Ты что творишь! У меня ж там… — послышался ужасный скрип.

— А идите-ка вы к Лешему! — крикнула я.

— Ты чего это! — возмутилась супруга, как вдруг она исчезла.

Повисла тишина, которая вдруг разразилась такими криками: «Ах, вот ты где, паразит! Я тут, значит, весь лес прочесываю! А что это за шаболда с тобой! А ну марш отсюда! Так я и знала! Не просто так тебе норки снятся! Ишь, молодую нашел!»

Я вжала голову в плечи, радуясь, что Носки наконец-то нашли друг друга.

— Ну я тебе еще припомню! — скрипнула старая колода. — Ой, Снегурочка! Припомню!

Глава двадцать четвертая. Лесной баболов

Я подобрала шубу, пытаясь скрыться с места счастливого воссоединения двух влюбленных.

— Ах ты! Старый пень! Сучок заработал? Да? Ну я вижу! — послышался сварливый голос жены.

— Послушай меня! Я должен тебе признаться! — возмущался Семен Семенович. — Посмотри на меня внимательно! Ну! Зеленая борода с ветками! Одежда наизнанку? Знаю язык зверей и птиц! Живу в лесу…

Повисла тишина. Даже птицы притаились.

— Скажи, Белла Болеславовна! Скажи громко! — послышался голос Семена Семеновича.

— БОМЖ!!! Ты — бомж!!! При живой жене! Как тебе не стыдно! Из-за тебя девочка пропала! А ты, старый маразматик, адрес забыл! — выкрикнула Белла Болеславовна. — Девочку жалко! Молодая совсем! Делать ей было нечего, как по лесу бегать за тобой! Сказали, что под лед ушла! Аквалангистов вызывали! Так и не нашли, бедненькую! А ты тут, старый мухомор старый, с девками тут сидишь!

— Я не девка! — послышался бас Мизгиря.

— Нашла чем гордиться! — выкрикнула Белла Болеславовна. — А вот и вторая шаболда!

— Беллочка, милая, не доводи до смертоубийства! Леший я! Леший! — взмолился обладатель черного пояса по пряткам от жены. — Без леса жизнь мне не мила!

— У тебя вон какой лес на подоконнике! Че смотрите, шаболды! — бушевала Белла Болеславовна.

— Я не шаболда, я — Мизгирь! — послышался возмущенный мужской голос.

— Я все равно очки дома забыла! Это тебя и спасло! А то увидела бы сразу, что красивая — мигом переубивала! — возмущалась Белла Болеславовна.

Я брела, как мне казалось, в сторону замка. Скандал бушевал такой, что лес в любой момент мог осиротеть!

Когда притащили снегурку, он не появился… Когда я спасала снегурку, он не появился… Когда я резала огромные лепешки снежинок, он тоже не появился! Когда я разбиралась с женой лешего, он тоже не пришел… Неужели все были правы? И древнему богу действительно плевать на маленькую снегурочку?

Я прошла совсем немного по заснеженному лесу, как вдруг услышала свирель. Она была такой нежной, весенней, казалось, у меня в руках букет подснежников.

Прислушавшись, я замерла, не понимая, откуда в зимнем лесу есть свирель?

И как неизвестный игрок не примерз к ней?

Свирель яркими красивыми переливами заставляло сердце замирать.

— Кто это? — спросила я, мысленно листая список знакомой нечисти. Но там не было пометки «имеет музыкальное образование по классу дудочки».

Музыка была завораживающе-прекрасной.

Но было в этой прекрасной музыке что-то тревожное!

Во-первых, мне было очень интересно, какой оркестр потерял своего… «сопилочника». И не замерзли у него сопла на таком-то холоде!

При мысли о том, что где-то по лесу бродит неизвестный саблезубый флейтист-дудочник, мне стало страшновато. Суровость этого мужика должна зашкаливать, раз он способен целовать флейту или что у него там на таком морозе, не обращая внимая на сопливые бивни!

И тут я увидела, как с ветки елки, где висела огромная сосулька, капнула сверкающая капля.

— Весна? — удивилась я, мысленно мечтая натыкать одну красавицу в календарь. Сейчас же конец декабря! Какая весна? О чем вы?

Сосульки подтаивали, а я пятилась подальше от мелодичных звуков дудочки, чувствуя, как душа сворачивается, а потом разворачивается весенними переживаниями.

Иногда бывает такое чувство, словно душа развернулась белоснежными крыльями, мечтающими взлететь над всем миром. И вот сейчас я чувствовала что-то похожее.

Таинственные звуки пугали меня, поэтому я мечтала побыстрее добраться до ледяных чертогов и спрятаться там!

Внезапно мелодия поменялась, а я замерла возле расцветающей поляны. На поляне медленно сходил снег. А невидимый для меня дудочник играл веселую мелодию.

— Кто здесь? — крикнула я, в надежде, что мелодия прервется.

Снег сошел, а я увидела, как поднимаются первые цветы…

Мне казалось, что я ушла далеко-далеко, но нет! Я сделала всего лишь два шага назад, стоя на самой границе снега.

— Весна? — удивилась я. — Тебя что? В календарь носом натыкать?

Опомнившись, я бросилась бежать подальше от проталинки.

Как вдруг мелодия изменилась. Очнулась я снова стоящей у границы этой страшной, оттаявшей поляны. Если бы я не уцепилась за деревце, то, наверное, уже шагнула бы на нее.

К проталине вели мои следы. Мне показалось, что я еще медведя снесла по дороге, пока добиралась сюда!

Музыка притихла. Невидимый музыкант взял передышку.

Подобрав шубу, я бросилась прочь!

— Метелица! Буран! — крикнула я, налетая на медведя.

— Буранушка! — обняла я медведя, тиская его изо всех сил. На меня смотрели ошалевшие медвежьи глаза. Это был не Буран.

«Пустите! Злая тетя!» —   умоляли медвежьи глаза, а я пустила. Теперь на один способ спастись от медведя в лесу стало больше!

— Метелица! Буран! — выбежала я на поляну, видя моих припорошенных снегом друзей.

— Ты где пропадала, Снегурка? — ужасалась Метелица. — Мы уже звали, звали… И тебя звали, и…

Волчица осеклась. Буран нахмурился.

— А он не пришел, не так ли? — усмехнулась я, как вдруг снова послышалась свирель.

Очнулась я метров через десять, когда свирель снова стихла.

— Ну и кусаешься же ты, Снегурочка… — потирала лапу Метелица, глядя на меня с удивлением.

— Да она меня чуть пополам не сломала! — заметил